Святитель Иоанн, архиепископ Новгородский
Архиепископ Иоа́нн (в монашестве Илия; ум. 7 сентября 1186) — епископ Русской церкви, архиепископ Великоновгородский и Псковский (с 1165); святой Русской церкви, почитается в лике святителей.
ЖИТИЕ СВЯТИТЕЛЯ ИОАННА, АРХИЕПИСКОПА НОВГОРОДСКОГО: Но­вый чу­до­тво­рец рос­сий­ский, свя­той Иоанн ро­дил­ся в ве­ли­ком Нов­го­ро­де. Ро­ди­те­ли его – Ни­ко­лай и Хри­сти­на – бы­ли лю­ди бла­го­че­сти­вые. По­се­му как он, так и брат его – Гав­ри­ил, оба они бы­ли вос­пи­та­ны в стра­хе Бо­жи­ем. С ма­ло­го воз­рас­та свя­той Иоанн по­свя­тил се­бя Бо­гу и вел доб­ро­де­тель­ную жизнь; ко­гда же он до­стиг со­вер­шен­но­ле­тия, то был ру­ко­по­ло­жен в пре­сви­те­ра к церк­ви свя­щен­но­му­че­ни­ка Вла­сия. Но­во­по­став­лен­ный иерей с еще боль­шим усер­ди­ем стал слу­жить Гос­по­ду, неукос­ни­тель­но и стро­го со­блю­дая все за­по­ве­ди Бо­жии. Меж­ду тем ро­ди­те­ли свя­то­го Иоан­на умер­ли. И преж­де он лю­бил без­молв­ную тихую жизнь, да­же на­ме­ре­вал­ся при­нять ино­че­ское по­стри­же­ние; те­перь же, по­со­ве­то­вав­шись с бра­том сво­им Гав­ри­и­лом, свя­той Иоанн ре­шил со­здать но­вый мо­на­стырь на сред­ства, остав­лен­ные ро­ди­те­ля­ми. Сна­ча­ла они по­стро­и­ли де­ре­вян­ную цер­ковь во имя Пре­чи­стой Бо­го­ма­те­ри в па­мять пре­слав­но­го Ее Бла­го­ве­ще­ния и ос­но­ва­ли мо­на­стырь; за­тем за­мыс­ли­ли они воз­двиг­нуть и ка­мен­ную цер­ковь. С нетер­пе­ни­ем на­ча­ли бра­тья при­во­дить в ис­пол­не­ние свое бла­гое на­ме­ре­ние: ста­ли со тща­ни­ем стро­ить ка­мен­ную цер­ковь и уже до­ве­ли ее до по­ло­ви­ны, но вы­нуж­де­ны бы­ли оста­но­вить­ся: сред­ства их ис­то­щи­лись; силь­но опе­ча­ли­лись этим бла­жен­ный Иоанн и брат его Гав­ри­ил, ве­ли­ко бы­ло огор­че­ние их. И вот, на­хо­дясь в та­ком за­труд­ни­тель­ном по­ло­же­нии, но в то же вре­мя пи­тая твер­дую ве­ру и ве­ли­кое усер­дие к Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­це, они об­ра­ти­лись с мо­лит­вою к сей ско­рой по­мощ­ни­це и уте­ши­тель­ни­це всех, на­хо­дя­щих­ся в скор­би: – Вла­ды­чи­це на­ша! – мо­ли­лись бра­тья – Ты зна­ешь на­шу ве­ру и лю­бовь к Сы­ну Тво­е­му и Бо­гу на­ше­му; Ты ви­дишь на­ше усер­дие, с ко­им мы об­ра­ща­ем­ся к Те­бе, Гос­по­же на­шей; мо­лим Те­бя, по­мо­ги нам до­стро­ить сей храм; всю на­деж­ду на­шу мы воз­ла­га­ем на Те­бя, Бо­го­ма­терь, не оставь нас, ра­бов Тво­их, Вла­ды­чи­це, и не по­сра­ми нас: мы на­ча­ли стро­ить сей храм, но кон­чить его со­ору­же­ние без Тво­ей по­мо­щи мы не мо­жем. Так мо­ли­лись они Бо­го­ро­ди­це и из­ли­ва­ли пред Ней свое го­ре. Их усерд­ная прось­ба бы­ла услы­ша­на. Ца­ри­ца Небес­ная яви­лась им в сон­ном ви­де­нии и ска­за­ла: – Для че­го вы, воз­люб­лен­ные Мною ра­бы Бо­жии, впа­да­е­те в та­кую пе­чаль и пре­да­е­тесь та­ко­му се­то­ва­нию о том, что со­зда­ние хра­ма за­мед­ли­лось; не остав­лю Я мо­ле­ния ва­ше­го, ибо ви­жу ва­шу ве­ру и лю­бовь: в ско­ром вре­ме­ни у вас бу­дут сред­ства, ко­их не толь­ко бу­дет до­воль­но для со­ору­же­ния хра­ма, но да­же оста­нет­ся из­ли­шек; толь­ко не остав­ляй­те бла­го­го де­ла и не охла­де­вай­те в ве­ре. Ви­де­ние сие, ко­е­го удо­сто­и­лись оба бра­та, при­да­ло им си­лы и бод­ро­сти; вос­став от сна, они ис­пол­ни­лись ве­ли­кой ра­до­сти. По­сле утре­ни бра­тья рас­ска­за­ли друг дру­гу о том, что ви­де­ли, и на­деж­да их окреп­ла еще бо­лее. По Бо­жию смот­ре­нию они в тот же день ран­ним утром вы­шли из мо­на­сты­ря и вдруг ви­дят пред во­ро­та­ми мо­на­стыр­ски­ми кра­си­во­го ко­ня, на ко­то­ром бы­ла на­де­та уз­да, об­ло­жен­ная зо­ло­том; тем же ме­тал­лом бы­ло око­ва­но и сед­ло; конь сто­ял ти­хо и непо­движ­но, всад­ни­ка же, ко­е­му бы мог он при­над­ле­жать, не бы­ло.
Бра­тья силь­но ди­ви­лись кра­со­те и бо­га­то­му убран­ству ко­ня; дол­го ожи­да­ли они, не при­дет ли от­ку­да хо­зя­ин его. Од­на­ко ни­кто не по­яв­лял­ся, а конь непо­движ­но сто­ял на том же са­мом ме­сте. То­гда они по­до­шли к нему бли­же и уви­де­ли, что по обе­им сто­ро­нам сед­ла ви­сят два ту­го на­би­тые меш­ка. Ура­зу­мев, что сие нис­по­сла­но им свы­ше, они сня­ли с ко­ня меш­ки, и тот­час конь стал неви­дим. Бра­тья раз­вя­за­ли меш­ки и на­шли в од­ном до са­мо­го вер­ха зо­ло­то, дру­гой же был на­пол­нен се­реб­ром. Уди­вив­шись та­ко­му по­пе­че­нию о них Бо­жию и Пре­свя­той Вла­ды­чи­цы, они ста­ли вос­сы­лать го­ря­чие бла­годар­ствен­ные мо­лит­вы. Ско­ро с Бо­жи­ею по­мо­щью окон­чи­ли они цер­ковь и бла­го­леп­но ее укра­си­ли; за­тем ку­пи­ли они мно­го сел для со­дер­жа­ния мо­на­сты­ря, и, несмот­ря на то, у них оста­лось еще нема­ло де­нег, ко­то­рые они и от­да­ли игу­ме­ну и бра­тии. В сем мо­на­сты­ре и са­ми они при­ня­ли ино­че­ское по­стри­же­ние, при­чем Иоанн был на­ре­чен Или­ею, а Гав­ри­ил – Гри­го­ри­ем; бо­го­угод­но про­хо­ди­ла жизнь их в по­сте и мо­лит­вах, ис­пол­нен­ная раз­лич­ных ино­че­ских тру­дов и по­дви­гов. Ко­гда скон­чал­ся свя­той ар­хи­епи­скоп Нов­го­род­ский Ар­ка­дий, бла­жен­ный Илия был вы­тре­бо­ван из мо­на­сты­ря и, про­тив во­ли, воз­ве­ден на ар­хи­епи­скоп­ский пре­стол. Счи­тая се­бя недо­стой­ным та­ко­го са­на, Илия от­ре­кал­ся от него, но ру­ко­во­ди­мые Са­мим Бо­гом князь с мир­ски­ми и ду­хов­ны­ми на­чаль­ни­ка­ми и все граж­дане Нов­го­род­ские еди­но­глас­но из­бра­ли Илию на ар­хи­пас­тыр­ство: ибо он был уго­ден Бо­гу и лю­дям. Усерд­ны­ми моль­ба­ми и прось­ба­ми все убеж­да­ли сми­рен­но­го ино­ка всту­пить на пре­стол ар­хи­епи­скоп­ский, все тре­бо­ва­ли се­го. На­ко­нец, про­тив сво­е­го же­ла­ния он по­ви­но­вал­ся во­ле граж­дан и ру­ко­по­ло­жен был в ар­хи­епи­ско­па Нов­го­род­ско­го свя­тей­шим Иоан­ном, Ки­ев­ским и всея Рос­сии мит­ро­по­ли­том. Он вер­но пас ста­до Хри­сто­вых овец, жи­вя в свя­то­сти и пра­вед­но­сти[1]. Во вре­мя его ар­хи­епи­скоп­ства князь Суз­даль­ский Ро­ман вме­сте со мно­ги­ми дру­ги­ми кня­зья­ми зем­ли Рус­ской, в чис­ле се­ми­де­ся­ти двух, вос­ста­ли про­тив Ве­ли­ко­го Нов­го­ро­да, за­ду­мав ра­зо­рить его, а сво­их еди­но­кров­ных и еди­но­вер­ных бра­тий пле­нить и пре­дать смер­ти. С боль­шим вой­ском они при­шли к го­ро­ду и, рас­по­ло­жив­шись во­круг, в те­че­ние трех дней силь­но тес­ни­ли его. Граж­дане, уви­дев боль­шое чис­ло оса­ждав­ших, упа­ли ду­хом; си­лы их ис­то­ща­лись, силь­но скор­бе­ли и сму­ща­лись они, ни­от­ку­да не ожи­да­ли по­мо­щи – толь­ко у Бо­га про­си­ли ми­ло­сти и на­де­я­лись на мо­лит­вы сво­е­го свя­то­го ар­хи­ерея. По­след­ний же, как ис­тин­но доб­рый пас­тырь, ви­дя при­бли­зив­ших­ся вол­ков, го­то­вых рас­хи­тить его ста­до, стал на стра­же, неусы­па­ю­щим оком взи­рая к Бо­гу и свя­ты­ми мо­лит­ва­ми сво­и­ми, как сте­на­ми, за­щи­щая го­род. Ко­гда в тре­тью ночь он, по сво­е­му обы­чаю, сто­ял на мо­лит­ве пе­ред ико­ною Гос­по­да Иису­са Хри­ста и со сле­за­ми про­сил Вла­ды­ку об из­бав­ле­нии го­ро­да, то услы­шал го­лос, го­во­ря­щий ему: – Иди в цер­ковь Гос­по­да Иису­са Хри­ста, что на Ильин­ской ули­це, возь­ми об­раз Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы и вы­не­си его на го­род­ские сте­ны про­тив вра­гов; тот­час то­гда уви­дишь спа­се­ние го­ро­ду. Услы­шав сии сло­ва, Илия ис­пол­нил­ся неиз­ре­чен­ной ра­до­сти и про­вел всю ту ночь без сна; утром же он со­звал всех и рас­ска­зал о слу­чив­шем­ся. Слы­ша то, лю­ди про­слав­ля­ли Бо­га и Пре­чи­стую Его Бо­го­ма­терь и, как бы по­лу­чив неко­то­рую по­мощь, вос­пря­ну­ли ду­хом; ар­хи­епи­скоп же по­слал сво­е­го про­то­ди­а­ко­на с кли­ром, при­ка­зав им при­не­сти к се­бе чест­ную ту ико­ну, а сам с освя­щен­ным со­бо­ром на­чал со­вер­шать мо­леб­ное пе­ние в ве­ли­кой церк­ви во имя Со­фии Бо­жи­ей Пре­муд­ро­сти. По­слан­ные, дой­дя до церк­ви Спа­со­вой, где на­хо­ди­лась чу­до­твор­ная ико­на Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, спер­ва, по обы­чаю, по­кло­ни­лись ей, по­том хо­те­ли взять об­раз, но не смог­ли да­же и с ме­ста сдви­нуть его; сколь­ко раз они ни пы­та­лись под­нять ико­ну, всё-та­ки это им не уда­ва­лось. То­гда они воз­вра­ти­лись к ар­хи­епи­ско­пу и по­ве­да­ли ему о том чуд­ном яв­ле­нии. Взяв всех с со­бою, ар­хи­епи­скоп от­пра­вил­ся в Спа­со­ву цер­ковь; при­дя ту­да, он пал на ко­ле­ни пред ико­ною Вла­ды­чи­цы и мо­лил­ся так: – О пре­ми­ло­сти­вая Гос­по­же, Де­во Бо­го­ро­ди­це, Ты – упо­ва­ние, на­деж­да и за­ступ­ни­ца на­ше­му го­ро­ду, Ты – сте­на, по­кров и при­бе­жи­ще всех хри­сти­ан, по­се­му и мы, греш­ные, на­де­ем­ся на Те­бя; мо­лись, Гос­по­же, Сы­ну Тво­е­му и Бо­гу на­ше­му за го­род наш, не пре­дай нас в ру­ки вра­гов за гре­хи на­ши, но услы­ши плач и воз­ды­ха­ние лю­дей Тво­их, по­ща­ди нас, как неко­гда по­ща­дил ни­не­ви­тян Сын твой за их по­ка­я­ние, яви и на нас свою ми­лость, Вла­ды­чи­це. Окон­чив свою мо­лит­ву, свя­ти­тель на­чал мо­ле­бен, – и ко­гда кли­ри­ки вос­пе­ли кондак «Пред­ста­тель­ство хри­сти­ан непо­стыд­ное», вне­зап­но чест­ная ико­на Пре­чи­стой Бо­го­ро­ди­цы дви­ну­лась са­ма со­бою. Весь на­род, ви­дя та­кое по­ра­зи­тель­ное чу­до, еди­но­глас­но вос­клик­нул: «Гос­по­ди, по­ми­луй!» А свя­тей­ший ар­хи­епи­скоп, взяв в ру­ки чест­ную ико­ну и, бла­го­го­вей­но об­ло­бы­зав ее, от­пра­вил­ся с на­ро­дом, со­вер­шая мо­леб­ное пе­ние, под­нял ико­ну на го­род­скую сте­ну и по­ста­вил ее про­тив вра­гов. В то вре­мя непри­я­те­ли ста­ли всё силь­нее тес­нить го­род, вы­пус­кая на него ту­чу стрел. И вот Пре­свя­тая Бо­го­ро­ди­ца от­вра­ти­ла лик свой от непри­я­те­лей и про­стер­ла взо­ры на го­род, что бы­ло яв­ным зна­ком ве­ли­ко­го ми­ло­сер­дия Вла­ды­чи­цы, яв­ля­е­мо­го лю­дям, бед­ству­ю­щим в оса­де. Ар­хи­епи­скоп, взгля­нув на свя­тую ико­ну, уви­дел на очах Бо­го­ма­те­ри сле­зы; взяв свою фе­лонь, он стал со­би­рать в нее кап­лю­щие с ико­ны сле­зы, воз­гла­сив: – О, пре­слав­ное чу­до – от де­ре­ва су­хо­го ис­те­ка­ют сле­зы! Сим Ты, Ца­ри­це, да­ешь нам зна­ме­ние, что со сле­за­ми мо­лишь­ся Сы­ну Тво­е­му и Бо­гу на­ше­му об из­бав­ле­нии го­ро­да. И весь на­род, ви­дя Пре­свя­тую Бо­го­ро­ди­цу, про­ли­ва­ю­щую сле­зы, возо­пил к Бо­гу с ры­да­ни­ем и сер­деч­ным уми­ле­ни­ем. Вне­зап­но на непри­я­те­лей на­пал страх, тьма по­кры­ла их, гнев Бо­жий при­вел их в смя­те­ние, и они на­ча­ли уби­вать друг дру­га. За­ме­тив смя­те­ние вра­гов, жи­те­ли Нов­го­ро­да от­во­ри­ли го­род­ские во­ро­та и с ору­жи­ем в ру­ках сво­их устре­ми­лись на про­тив­ни­ков; од­них из них они по­сек­ли ме­ча­ми, дру­гих жи­вы­ми взя­ли в плен, и так с по­мо­щью Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы по­бе­ди­ли все пол­ки вра­же­ские. С это­го вре­ме­ни свя­ти­тель Бо­жий Илия уста­но­вил в Ве­ли­ком Нов­го­ро­де тор­же­ствен­ный празд­ник пре­див­но­го Зна­ме­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы и на­звал день тот днем из­бав­ле­ния и днем на­ка­за­ния, ибо по мо­лит­вам Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы Бог по­слал из­бав­ле­ние граж­да­нам и на­ка­за­ние тем, ко­то­рые дерз­но­вен­но вос­ста­ли на сво­их еди­но­пле­мен­ных и еди­но­вер­ных бра­тьев и про­из­ве­ли меж­до­усоб­ную брань. С то­го вре­ме­ни Ве­ли­кий Нов­го­род, управ­ля­е­мый сво­им доб­рым пас­ты­рем, поль­зо­вал­ся пол­ным ми­ром и глу­бо­кой ти­ши­ной. За­ни­мая в те­че­ние несколь­ких лет ар­хи­епи­скоп­ский пре­стол, бла­жен­ный Илия в рев­ност­ной за­бо­те о боль­шем про­слав­ле­нии свя­то­го име­ни Бо­жия по­стро­ил пре­крас­ные церк­ви; чис­ло всех воз­двиг­ну­тых им хра­мов про­сти­ра­лось до се­ми. Пер­вая цер­ковь, ко­то­рую он со­здал еще до сво­е­го по­стри­же­ния в ино­ки, бы­ла в честь Бла­го­ве­ще­ния Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы; вто­рая, в па­мять Бо­го­яв­ле­ния Гос­под­ня, бы­ла по­стро­е­на уже во вре­мя его свя­ти­тель­ства; тре­тья – во имя свя­то­го про­ро­ка Илии, чет­вер­тая – пре­по­доб­но­го Фе­о­до­ра, игу­ме­на Сту­дий­ско­го; пя­тая – свя­тых трех от­ро­ков: Ана­нии, Аза­рии, Ми­са­и­ла и свя­то­го про­ро­ка Да­ни­и­ла; ше­стая – свя­то­го пра­вед­но­го Ла­за­ря Чет­ве­ро­днев­но­го; седь­мая бы­ла по­свя­ще­на свя­то­му чу­до­твор­цу Ни­ко­лаю. Воз­дви­гая церк­ви, Илия про­сла­вил­ся и сво­ей бла­го­че­сти­вою жиз­нью: он был весь­ма ми­ло­стив ко всем, от­ли­чал­ся необы­чай­ной кро­то­стью и нели­це­мер­ной лю­бо­вью; был он как бы солн­цем в Церк­ви Хри­сто­вой, раз­ли­вая свет доб­ры­ми сво­и­ми де­ла­ми, про­го­няя мрак зло­де­я­ния и со­кру­шая гла­ву кня­зя тьмы – диа­во­ла, ко­то­рый все­гда пи­та­ет враж­ду и за­ви­ду­ет спа­се­нию че­ло­ве­ков; имел так­же свя­той Илия та­кую власть над нечи­сты­ми ду­ха­ми, что сво­им сло­вом мог свя­зы­вать их, о чем сви­де­тель­ству­ет сле­ду­ю­щая див­ная по­весть. Од­на­жды свя­ти­тель, по сво­е­му обык­но­ве­нию, в пол­ночь сто­ял в сво­ей кел­лии на мо­лит­ве. Бес, же­лая устра­шить свя­то­го, во­шел в ру­ко­мой­ник, ко­то­рый ви­сел в его кел­лии и, воз­му­щая во­ду, стал про­из­во­дить шум. Свя­ти­тель, по­няв, что сие – де­ло диа­во­ла, по­до­шел к со­су­ду и осе­нил его крест­ным зна­ме­ни­ем, и так за­пре­ще­ни­ем сво­им свя­зал бе­са в умы­валь­ни­ке, что тот то­мил­ся там дол­гое вре­мя, не бу­дучи в со­сто­я­нии вый­ти от­ту­да; на­ко­нец, не вы­но­ся бо­лее му­ки, так как си­ла крест­но­го зна­ме­ния па­ли­ла его, бес на­чал во­пить че­ло­ве­че­ским го­ло­сом. – О го­ре мне! си­ла кре­ста жжет ме­ня, не мо­гу бо­лее тер­петь я та­ко­го стра­да­ния, от­пу­сти ме­ня ско­рее, свя­той угод­ник Бо­жий. Илия же спро­сил: – Кто ты и как во­шел сю­да? Диа­вол от­ве­чал: – Я лу­ка­вый бес и при­шел сму­тить те­бя, ибо я ду­мал, что ты, как че­ло­век, устра­шишь­ся и пе­ре­ста­нешь мо­лить­ся; но ты за­клю­чил ме­ня в этом со­су­де, и те­перь я силь­но му­ча­юсь. Го­ре мне, что я пре­льстил­ся и во­шел сю­да. Пу­сти ме­ня, раб Бо­жий; от­ныне ни­ко­гда не бу­ду я при­хо­дить сю­да. Так бес во­пил дол­гое вре­мя. На­ко­нец свя­ти­тель ска­зал: – За твою бес­стыд­ную дер­зость по­веле­ваю те­бе сею но­чью от­не­сти ме­ня в Иеру­са­лим и по­ста­вить у хра­ма, где на­хо­дит­ся Гроб Гос­по­день; из Иеру­са­ли­ма тот­час же ты дол­жен об­рат­но пе­ре­не­сти ме­ня сю­да в мою кел­лию в ту же са­мую ночь, и то­гда я от­пу­щу те­бя. Бес вся­че­ски обе­щал­ся ис­пол­нить во­лю свя­то­го, лишь бы толь­ко бла­жен­ный вы­пу­стил его из со­су­да. Свя­ти­тель вы­пу­стил его со сло­ва­ми: – Пре­вра­тись в осед­лан­но­го ко­ня и стань пе­ред кел­ли­ею мо­ею. По­доб­но тьме вы­шел бес из со­су­да и об­ра­тил­ся по по­ве­ле­нию свя­ти­те­ля в ко­ня. Бла­жен­ный Илия, вый­дя из кел­лии, сел на бе­са и в ту же ночь очу­тил­ся в свя­том го­ро­де Иеру­са­ли­ме, близ хра­ма свя­то­го Вос­кре­се­ния, где на­хо­дил­ся Гроб Гос­по­день. Здесь угод­ник Бо­жий за­пре­тил бе­су от­хо­дить от то­го ме­ста; и бес сто­ял, слов­но при­ко­ван­ный, не имея си­лы сдви­нуть­ся с ме­ста, до тех пор, по­ка Илия не со­вер­шил по­кло­не­ния Гро­бу Гос­под­ню и Чест­но­му Дре­ву Свя­то­го Кре­ста. По­дой­дя к хра­му, свя­ти­тель пре­кло­нил ко­ле­на пред две­ря­ми и стал мо­лить­ся; вдруг за­пер­тые две­ри от­верз­лись са­ми со­бою, а у Гро­ба Гос­под­ня за­жглись све­чи и лам­па­ды. Ар­хи­епи­скоп, воз­но­ся Бо­гу бла­годар­ствен­ные мо­лит­вы и про­ли­вая сле­зы, по­кло­нил­ся Гро­бу Гос­под­ню и бла­го­го­вей­но об­ло­бы­зал его; так­же по­кло­нил­ся он и Жи­во­тво­ря­ще­му Дре­ву, всем свя­тым ико­нам и ме­стам. Ис­пол­нив свое же­ла­ние, он вы­шел из хра­ма и сно­ва две­ри цер­ков­ные за­тво­ри­лись са­ми со­бой; бес же сто­ял на том ме­сте, где ему бы­ло по­ве­ле­но, в ви­де осед­лан­ной ло­ша­ди; сев на него, Иоанн опять в ту же ночь при­был в Ве­ли­кий Нов­го­род и очу­тил­ся в сво­ей кел­лии. Ухо­дя от свя­ти­те­ля, бес умо­лял его не го­во­рить ни­ко­му, как он слу­жил ему, как был свя­зан клят­вой, как по­ви­но­вал­ся он, слов­но плен­ник. – Ес­ли же ты рас­ска­жешь ко­му-ли­бо, – при­ба­вил нечи­стый дух, – как ты ез­дил на мне, то не пе­ре­ста­ну я стро­ить про­тив те­бя коз­ни и на­ве­ду на те­бя силь­ное ис­ку­ше­ние. Так гро­зил бес, а свя­ти­тель осе­нил се­бя крест­ным зна­ме­ни­ем, и тот­час ис­чез от него бес, слов­но дым. В од­но вре­мя свя­той Иоанн вел ду­хов­ную бе­се­ду с чест­ны­ми му­жа­ми: с игу­ме­на­ми, свя­щен­ни­ка­ми и бла­го­че­сти­вы­ми граж­да­на­ми; он рас­ска­зы­вал жи­тия свя­тых, го­во­рил мно­го о ду­ше­по­лез­ных по­дви­гах и, меж­ду про­чим, со­об­щил и то, что с ним бы­ло, – а имен­но о сво­ей по­езд­ке в Иеру­са­лим; рас­ска­зы­вая же, он не на­зы­вал са­мо­го се­бя, а как буд­то го­во­рил о ком-ли­бо дру­гом. – Я, – ска­зал он, – знаю та­ко­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый в од­ну ночь из Нов­го­ро­да до­стиг до Иеру­са­ли­ма; по­кло­нив­шись Гро­бу Гос­под­ню и Жи­во­тво­ря­ще­му Дре­ву Кре­ста Гос­под­ня, он сно­ва в ту же са­мую ночь вер­нул­ся в Ве­ли­кий Нов­го­род; во вре­мя сво­е­го пу­те­ше­ствия он ез­дил на бе­се, ко­то­ро­го свя­зал сво­им за­пре­ще­ни­ем, сде­лав его как бы плен­ни­ком сво­им. Слу­ша­те­ли силь­но удив­ля­лись се­му рас­ска­зу свя­то­го, а диа­вол скре­же­тал зу­ба­ми сво­и­ми на ар­хи­епи­ско­па, го­во­ря: – Так как ты рас­ска­зал тай­ну, то на­ве­ду на те­бя та­кое ис­ку­ше­ние, что бу­дешь ты осуж­ден все­ми сво­и­ми граж­да­на­ми как блуд­ник. И с то­го вре­ме­ни бес Бо­жи­им по­пуще­ни­ем на­чал дей­стви­тель­но стро­ить свои ко­вар­ные коз­ни свя­ти­те­лю, ста­ра­ясь ли­шить его доб­ро­го име­ни. Он по­ка­зы­вал лю­дям, ко­то­рые во мно­же­стве при­хо­ди­ли к Иоан­ну про­сить бла­го­сло­ве­ния, в кел­лии свя­то­го раз­ные ви­де­ния: то жен­скую обувь, то оже­ре­лья, то ка­кие-ли­бо жен­ские одеж­ды. При­хо­дя­щие к ар­хи­епи­ско­пу лю­ди, ви­дя сие, со­блаз­ня­лись и ста­ли ду­мать о свя­том, не дер­жит ли он блуд­ни­цу в сво­ей кел­лии; силь­но сму­ща­лись они тем и, тол­куя меж­ду со­бою о ви­ден­ном, го­во­ри­ли друг с дру­гом: – Че­ло­ве­ку-блуд­ни­ку недо­стой­но за­ни­мать апо­столь­ский пре­стол. Ко­гда од­на­жды на­род со­брал­ся и по­шел к кел­лии свя­то­го, бес пре­вра­тил­ся в де­ви­цу, ко­то­рая по­бе­жа­ла пе­ред на­ро­дом, как бы уда­ля­ясь из кел­лии бла­жен­но­го. Ви­дев­шие сие за­кри­ча­ли и по­гна­лись бы­ло за де­ви­цей, чтобы схва­тить ее, но бес убе­жал за кел­лию свя­то­го и стал неви­дим. Услы­шав на­род­ный крик и шум, свя­ти­тель вы­шел из кел­лии и спро­сил со­брав­ших­ся: – Что та­кое слу­чи­лось, де­ти мои? о чем вы шу­ми­те? Они за­кри­ча­ли на него, ста­ли бра­нить и уко­рять его как блуд­ни­ка, схва­ти­ли его, ста­ли на­сме­хать­ся над ним и, не зная, как да­лее по­сту­пить с ним, они ста­ли тол­ко­вать меж­ду со­бой: – От­ве­зем его на ре­ку и по­са­дим на плот, чтобы он вы­плыл из го­ро­да по ре­ке. По­со­ве­то­вав­шись, они по­ве­ли свя­то­го и це­ло­муд­рен­но­го ар­хи­ерея Бо­жия к боль­шо­му мо­сту на ре­ке Вол­хо­ве и по­са­ди­ли свя­ти­те­ля на плот. Так сбы­лось сло­во лу­ка­во­го диа­во­ла, ко­то­рый, хва­лясь, го­во­рил: – На­ве­ду на те­бя та­кое ис­ку­ше­ние, что осуж­ден бу­дешь все­ми как блуд­ник. Те­перь, ви­дя та­кое по­ру­га­ние свя­то­го, силь­но ра­до­вал­ся лу­ка­вый враг ро­да че­ло­ве­че­ско­го, но по Бо­жи­е­му про­мыш­ле­нию невин­ность пра­вед­но­го по­бе­ди­ла и по­сра­ми­ла ко­вар­но­го вра­га; ибо ко­гда свя­то­го по­са­ди­ли на плот, по­след­ний по­плыл не вниз по те­че­нию, но вверх, про­тив те­че­ния, несмот­ря на то, что у боль­шо­го мо­ста те­че­ние во­ды бы­ло очень силь­ное, и ни­кто не влек плот, но сам он плыл по во­ле Бо­жи­ей и на­прав­лял­ся к мо­на­сты­рю свя­то­го Ге­ор­гия, ко­то­рый на­хо­дил­ся на рас­сто­я­нии трех по­прищ от го­ро­да. Ви­дя та­кое чу­до, лю­ди ужас­ну­лись; по­за­быв о зло­бе, они раз­ры­ва­ли свои одеж­ды и с пла­чем го­во­ри­ли: – Со­гре­ши­ли мы и непра­вед­ное де­ло со­тво­ри­ли, ибо мы, ов­цы, осу­ди­ли невин­но те­бя, на­ше­го пас­ты­ря. Идя по бе­ре­гу, они мо­ли­ли свя­ти­те­ля, чтобы он про­стил их пре­гре­ше­ния и воз­вра­тил­ся на свой пре­стол. – Про­сти нам, отец, – кри­ча­ли они, – в неве­де­нии мы со­гре­ши­ли про­тив те­бя, не по­мя­ни зло­бы на­шей и не остав­ляй чад сво­их. Так­же и весь клир, за­бе­гая впе­ред и зем­но кла­ня­ясь бла­жен­но­му, с ры­да­ни­ем умо­лял его воз­вра­тить­ся на свой пре­стол. Ар­хи­епи­скоп же, как пер­во­му­че­ник Сте­фан, мо­лил­ся за оби­дев­ших его, го­во­ря: – Гос­по­ди, не вме­ни им се­го во грех! При­став к бе­ре­гу за пол­по­при­ща[2] от вы­ше­упо­мя­ну­то­го мо­на­сты­ря, он спу­стил­ся с пло­та и вы­шел на бе­рег. На­род же, при­па­дая к нему с пла­чем, про­сил про­ще­ния, и бы­ло ве­ли­кое ли­ко­ва­ние, ко­гда свя­ти­тель да­ро­вал им про­ще­ние; еще силь­нее ра­до­ва­лись они то­му, что Гос­подь от­крыл непо­вин­ное и чи­стое его жи­тие. Незло­би­вый пас­тырь, всем да­ро­вав про­ще­ние, рас­ска­зал, как он по­бы­вал в Иеру­са­ли­ме, как ез­дил на бе­се и как диа­вол ста­рал­ся устра­шить его. Все, слы­ша сие, про­слав­ля­ли Бо­га. Итак, свя­ти­тель воз­вра­тил­ся на пре­стол свой с ве­ли­кою че­стью и сла­вою и стал по­учать лю­дей: – Ча­да, с осмот­ри­тель­но­стью де­лай­те вся­кое де­ло, чтобы диа­вол не пре­льстил вас, чтобы доб­ро­де­тель ва­ше не бы­ла омра­че­на злым де­лом и не про­гне­вать бы вам Вла­ды­ку Гос­по­да. По­сле все­го опи­сан­но­го свя­ти­тель жил недол­гое вре­мя. Узнав о при­бли­же­нии сво­ей кон­чи­ны, он от­ло­жил свой ар­хи­ерей­ский омо­фор и при­нял схи­му, при­чем да­но бы­ло ему имя Иоан­на, ко­то­рое он но­сил до сво­е­го по­стри­же­ния в ино­ки. В сем Ан­гель­ском об­ра­зе он с ми­ром пре­ста­вил­ся ко Гос­по­ду[3]. Те­ло его бы­ло по­гре­бе­но в хра­ме Со­фии – Пре­муд­ро­сти Бо­жи­ей[4]. По­сле него на пре­стол ар­хи­пас­тыр­ский был воз­ве­ден род­ной его брат Гри­го­рий, ко­то­рый так­же вер­но пас сло­вес­ное ста­до. Бо­гу на­ше­му сла­ва ныне и прис­но и во ве­ки ве­ков! Аминь.